Недавно я пришла домой, проведя последнее занятие четырехнедельного курса позитивной дисциплины, и упала на диван в слезах. Я начала терзаться мыслью о том, как я могла испортить то, что делаю так часто, и с чем, как я считала до этого момента, неплохо справляюсь. Мой мозг сразу же перешел к анализу того, что же пошло не так.
Однако, минуя процесс размышлений, который призван способствовать личностному развитию, мозг сразу перешел к осуждению. Как ты могла пойти на конфронтацию со слушателями, когда сама только что учила их, как избегать противоборства и столкновений со своими детьми? Как ты могла позволить себе так эмоционально вовлечься, что вышла из роли координатора и вошла в режим прений? Одно сплошное «как ты могла»!
Где-то глубоко внутри голос разума одернул меня и сказал: «Иди спать, а завтра утром посмотришь на это свежим взглядом». Другой голос выпалил в ответ: «Нет, ты должна разобраться с этим прямо сейчас! Если ты этого не сделаешь, то никогда ничему не научишься!».
Вы когда-нибудь испытывали подобное чувство по поводу воспитания детей? «Если я не преподам моему ребенку этот урок прямо сейчас, он не научится никогда», «Если я оставлю без наказания _____, то он всю жизнь будет _____!». Звучит знакомо?
Вот и я запаниковала по поводу своего занятия: с этим надо разобраться прямо сейчас. Это было четким признаком того, что я нахожусь не в том состоянии, чтобы решать данную проблему, и вот почему: голос, который говорил мне «прямо сейчас или никогда», – это был голос тревоги. Он может звучать гневно, вы можете чувствовать, как будто вся ваша жизнь зависит от того, прислушаетесь вы к нему сейчас или нет. Но на самом деле это просто эмоции, которые заставляют нас как-то действовать.
Как я оказалась в этой ситуации?
Я проснулась на следующее утро с готовностью использовать эту ситуацию в целях обучения, и меня тут же потянуло провести параллели с воспитанием детей. Я часто слышу сиюминутные панические вопросы родителей: «Что мне делать прямо сейчас, в данный момент? Что мне делать с ними, чтобы заставить их учиться?». Ключевое слово здесь «делать». Когда эмоции накалены, когда мы выходим из себя, когда мы расстроены, голос внутри нас кричит: «Сделай что-нибудь прямо сейчас, немедленно, или будет хуже».
Хотя мы можем убеждать себя в том, что слово «делать» в тот момент связано с дисциплинированием наших детей, на самом деле оно связано с нами самими. Мы входим в режим «бей, беги или замри» и наш мозг говорит нам о том, что для выживания необходимо что-то делать – либо я «вгрызаюсь» в ребенка («бью»), либо позволяю ему остаться безнаказанным («бегу»). Проблема заключается в том, что ни одна из этих реакций не связана с нашими детьми. Эти реакции имеют отношение исключительно к нам самим, они не учат детей ничему, кроме страха, стыда и того, что когда они ошибаются, они не достойны нашего уважения и внимания.
Я думаю, все согласятся с тем, что не этому мы хотим научить наших детей. Так как же мы попадаем в подобные ситуации с детьми, или, как в моем случае, со слушателями? Вот в чем секрет: наш мозг предусмотрен для таких реакций. Реакция «бей, беги или замри» является крайне эффективной в реальных случаях опасности. Наше зрение обостряется, отвлекающие факторы игнорируются. В организме начинает вырабатываться адреналин, чтобы подготовить нас к бегству или отражению атаки. Наше дыхание учащается, а наши инстинкты ускоряются. Мы переходим в состояние повышенной готовности справиться с опасностью. Этот процесс обусловлен работой наиболее примитивных участков нашего мозга.
Поскольку система самосохранения работает в максимальном режиме, префронтальная кора головного мозга «отключается» и выпадает из процесса. Этот участок является новейшей частью головного мозга и отвечает за рациональное мышление, решение проблем, навыки общения, нравственность, здравый смысл, понимание и ряд других передовых навыков. В реальной чрезвычайной ситуации этот участок мозга полезно отключать. Ведь никто не хочет погрузиться в бесконечный внутренний диалог и глубокие размышления, когда все, что действительно необходимо делать, это защищать свою жизнь.
Но вот в чем проблема: наш мозг входит в режим «бей, беги или замри» даже при воображаемых угрозах нашей безопасности. Из-за высоко социальной природы человека мы попадаем в режим «бей, беги или замри», когда наши дети находятся в субъективной опасности, даже воображаемой, например: «Если я не научу ребенка ходить в туалет прямо сейчас, он пойдет в университет в подгузниках, никто не полюбит его, у него не появятся друзья и в жизни он останется одиноким». Или: «Если я не заставлю детей уважать меня и не научу их хорошим манерам прямо сейчас, они всю жизнь будут невежливыми с другими людьми, никогда не найдут хорошую работу и, в конечном итоге, останутся жить в моем доме, и я по-прежнему буду вынуждена мириться с этим несносным поведением».
И когда мы готовы отразить угрозу, возникает большая проблема: наш мозг думает, что угроза – это наши дети. Мы чувствуем прилив адреналина и, прежде чем сами это осознаем, начинаем читать нотации, кричать, обвинять и делать все то, что разрушает наши отношения с ними.
Мы знаем, что безотлагательность и паника, которые мы чувствуем в такие моменты, не помогают нам учить детей наилучшим образом. Так почему же мы входим в режим «бей, беги или замри», когда никакой реальной угрозы не существует? Вот вопрос, который я задала себе, когда попыталась понять, что пошло не так на моем занятии. Ответ, который возник в моей голове: это страх. Угроза, с которой наш мозг так отчаянно борется, – это страх неудачи. «Что, если я делаю это неправильно? Что, если я все испорчу? Что, если я не смогу сделать это вообще?».
Когда дело доходит до воспитания детей, реальный страх, с которым мы сталкиваемся, – это «Что если я потерплю неудачу в воспитании детей?». Ничего себе! Да этот страх просто огромен. Для большинства из нас это слишком страшный вопрос даже для осознания. Поэтому мы защищаем себя любой ценой.
